Фёдором, а младшего Овтаем – Ваней. Собрался Аля умирать, позвал его Масторатя, время пришло, но кручина его мучает. Как же он детей оставит, не женил он их при жизни, не успел. Кручинился, кручинился, да и умер. Но перед смертью собрал братьев пред собой и сказал им, чтобы после того, как он к Масторатя отойдёт, они в смертную лавку, на которой лежать будет, топор не вбивали.[86] Как только его похоронят, приказал каждый следующий вечер на калмот[87] приходить. Ночевать по старшинству и могилку его охранять. Первым должен был идти Вардям, по-русски Вася, только он ленивый был и идти не хотел, несмотря на слова отца. Сослался он на то, что приболел, и попросил Вардям, Овтая сходить за него. Взамен предложил за него воды натаскать в баню и в дом. Согласился Овтай-Ваня, пожалел брата. Да только каждая дайдекть кафта пенза[88] Пришёл он на калмот, и чтобы время зря не шло, лёг спать на могилке Аля. Проснулся рано утром и видит красавец конь пасётся. Поднялся Ваня-Овтай да и поймал скакуна, потом стреножил и пустил его на луга возле калмота, а сам аде куд.[89] Но перед этим обучил коня его свисту повиноваться, так как конь был волшебный. Слышал он тот свист, где бы его не свистнули. Когда парень Овтай в куд-дом вошёл, братья всё ещё спали. Как Аля не стало, совсем обленились они, ничем заниматься не хотели, ни по дому, ни по саду, ни по реке. Плюнул Ваня-Овтай и сам натаскал воды в дом и баню. На второй день положено было идти на калмот среднему сыну Квёдору, по-русски Фёдору. Только он боязливый был, всего страшился. Мышь пробежит, а он вздрагивает и плачет. Попросил Квёдор, Овтая на калмот сходить за него. Предложил плафтома[90] сено для тракс[91] накосить, вместо Вани, и на пастбище её вывести. Согласился Овтай, пожалел брата. Пришёл вечером тоса[92] на могилку, сильно уставший. Целый день воду из Мокши таскал, да и заснул. Просыпается рано утром, а перед ним рой пчелиный летает. Поймал он этот рой и в дупло старого дуба определил, что бы значит мед таскали, к зиме готовились. Коня проверил, на Мокшу съездил и выкупал скакуна. Потом опять, стреноженного, пастись определил. Утром пришёл домой, а братья опят спят. Тракс орёт во дворе некормленая. Плюнул Ваня-Овтай и сам накосил травы, тракс накормил и на пастбище определил. Наступил вечер, и наступила очередь самого Вани-Овтая аде аля калмот.[93] Братья даже и разговаривать с ним не стали, пошли по улице гулять, на девок любоваться. Пришёл в третий раз Ваня-Овтай на могилку, заснул усталый. Проснулся рано утром, а возле него рыбацкая сеть лежит. Да такая, какой он никогда не видывал, узорная и крепкая. Взял он её и на Мокше поставил. Проверил коня, пчёл, и домой пошёл. Пришёл домой, а братья опять спят. Нагулялись и браги[94] напились, работать по хозяйству никак не желают. Плюнул Ваня-Овтай и сам всю работу сделал.

– Стой, Ямаш. Хорошо ты рассказываешь. Давайте ещё по одной, под сало и капусту. После третьей, твоя быль лучше восприниматься будет, – с этими словами Тягай разлил в кружки по третьей порции напитка. Мужики выпили, крякнули, закусили. Посидели, покряхтели довольные приёмом внутрь крепкого напитка и снова начали слушать Ямаша.

Тот присел поудобнее на обрубок дерева и продолжил: «Так вот, прошёл один день или десять, никто уже и не помнит. Только наступил особый день. Той вастой[95] правил Оцязор[96] Калган и было у него три дочери. Старшая ленивая Маре, средняя пугливая Васенка и младшая бойкая и красивая Анелина. Решил он их замуж выдать. В те времена все князья волю предков исполняли и делали, как они завещали. Но мало кто знал про его дочерей, он в тайне держал их недостатки и прелести. Но те, кто в городе Мохша жили, знали про то. Оцязор бросил кличь по всей васте, о том, что замуж дочерей желает выдать по старинным обычаям. Будет устраивать в самом великом городе из всех городов, Шкая, Мохше, пря[97] на локаши.[98] Было приказано собраться в Мохше всем подданным, даже безногим, слепым и убогим. Никому запрета не было, ни нарядным, ни худобным. Все к назначенному сроку, как приказано было, прибыли. Народ собрался и дивиться на пря локаши. Прибыли и братья в город Мохша. Вначале решили замуж отдать ленивую Маре, а то вдруг никто не возьмёт замуж. Потом уж остальных, по старшинству, значит. Кулянь канды[99]объявил условие оцязора. Кто перепрыгнет на коне реку Мокшу в узкой части, тот и будет её мужем. Многие козяля[100] и дети их начали пробовать, но все в Мокшу упали. Еле, еле выплыли вместе с конями. Стоят плачут, а народ смеётся над ними, пальцами показывает. Они, когда в город Мохшу скакали и ехали на телегах, то народ расталкивали, побыстрее первые места занять хотели. Козяля никто не любит за их богатство и жадность, сами знаете. Братья его стояли на площади и завидовали, у них-то коней не было. Ваня-Овтай отошёл от народа, так чтоб его никто не видел и свистнул. Откуда не возьмись конь появился. Он вскочил на коня и сразу преобразился, таким мазы цера[101] стал, что ни пером описать, ни в сказке сказать. Раз, и перепрыгнул через реку Мокшу. Хотел он к царю, оцязору подъехать, а народ Мохшанский ему и говорит: «Не вздумай на ней жениться, она лентяйка каких свет не видывал. Погибнешь с ней, в грязи зарастёшь». Поверил Ваня-Овтай народу, плюнул, что зря старался, да и ускакал. Народ не дал парня вятнемс шалхкта.[102] Искал его оцязор, искал, но найти не мог. Опечалился царь, что старшую дочь замуж не взяли, пригорюнился. На следующий день решил оцязор вторую дочь сосватать, пугливую и плаксивую Васятку. Опять было приказано собраться в городе Мохше всем подданным. Опять никому запрета не было ни нарядным ни худобным. Кулянь канды объявил условие оцязора. Кто принесёт самую большую берестяную бочку меда лесного, тот и станет мужем царевны Васятки. Будет жить и припевать на всём царском.

– Стой Ямаш. Очень хорошо ты рассказываешь. Давайте ещё по одной, под картошку и капусту. Выпьем за удачу Вани-Овтая. Какой молодец, царя обманул. Цебярсь уцез аф эряй.[103] Этот царь думал, что народ глупый, ничего не знает про его дочерей, а народ всё знал, за всем наблюдал. Небось, не работали, не трудились по хозяйству и старших не привечали. Вот народ и не простил, – с этими словами Тягай, разлил в кружки по четвёртой порции напитка. Мужики выпили, закусили. Настроение ещё лучше стало. Сели поудобнее.

Ямаш продолжил: «Так вот, народ бросился в лес, кто в какой. Братья, Вани-Овтая, молодца и храбреца, тоже побежали, судьбу испытать. Теперь-то кони им не нужны были. Козяля опять первыми поскакали, народ расталкивают, кричат. Шумливые очень, наглые. Овтай опять отошёл и свистнул. Конь примчался, Ваня вспрыгнул в седло и помчался в лес, где он пчёл спрятал, которых Аля ему на могиле дал. Нашёл он тех пчёл, а они уже мёда натаскали, на десяток человек хватит. Взял он, сделал бочонок берестяной и сложил туда мёд. Сам попробовал мёду и поехал обратно. Вперёд всех успел, самым ловким оказался. Но народ, когда увидел, что опять такой мазы цера,[104] хочет свататься к плаксе и пугливеце, начал ему правду рассказывать про Васятку. Плюнул Вася-Овтай, положил берестяной бочонок на крыльцо дома царя, да и опять ускакал. Так его и видели. Цебярь тоса, ашат коса.[105] Опечалился царь, что вторую дочь замуж не взяли, пригорюнился пуще прежнего. Козяля и другие из леса вернулись, с ними и братья Овтая,